Пэт розовощека, улыбчива и задириста. Она не любит пачкаться, есть суп и присматривать за младшими. Все дети в округе знают: попробуй обидеть Пэт, и, как минимум, трое придут обижать тебя.

Любят ли Пэт окружающие - ее не волнует. Любит ли Пэт себя - определенно.

Теплое лето постепенно подходит к концу, и надо успеть поймать моменты уходящего времени. Пэт нравится заплетать волосы Кацерис, вплетая в них цветки и разноцветные ленты - последние, кстати, сейчас на вес золота.

У самой Пэт волосы торчат в разные стороны белокурым ежиком: воспитатель обрила ее налысо, когда нашла в ее кудрях мерзких вшей. От нее еще не отцепилась кличка Вшивая Пэт, да и не отцепится, покуда волосы не отрастут до прежней длины. Что Авелю, что Кацерис несказанно повезло - у них вшей не было. Пэт завидует им, ведь обидная кличка больно ранит детское самолюбие.

Она стоит под дубом, в его раскидистой тени. Листья мерно шелестят, покачиваемые ветром. Дубовые корни - как тугие узлы возвышаются над землей. Если хорошенько поискать, можно найти упавший желудь. Пачкать руки Пэт категорически не хочет.

- Нет, - отрезает она уверенно. - Если уж прятать, то закапывать. Листья же любой ветер раздует, какой тогда будет секрет?

Пэт пожимает плечами и поджимает губы. Несколько слоев одежды не могут скрыть ее худобу, а куцые волосы делают ее похожей на цыпленка. Она смотрит на Кацерис с вопросом - что же будем делать? Лопаты у них нет.

Пэт забирает трофеи у Кацерис, этим действием намекая: копать она не будет.

Пока Кацерис копает, Пэт оглядывается по сторонам, словно проверяет, нет ли за ними слежки. Ей не привыкать ждать, пока другие работают руками. Одуванчики да лист подорожника - невелики секреты, да только что-то более ценное прятать под землей было бы жалко. В похороны они однажды уже играли, подражая взрослым, так что, пускай в этот раз будут лишь пучки травы. Так будет лучше.

Пэт заглядывает в прокопанную яму и морщится, видя дергающиеся обрубки еще живых червей. Земля почти черная, влажная - она почему-то пугает Пэт. Будто в ней скрыто что-то большее, что-то страшное и живое. Пэт отводит взгляд, вздрогнув. А ведь где-то под землей трудятся рабочие, они будто проглочены ею. Пэт сочувствует им.

Он снова поворачивается лишь тогда, когда ее зовет Кацерис. Увидев шкатулку, Пэт удивленно хлопает глазами, прежде чем прошептать:

- И правда... - она складывает собранные травинки в карман платья и подхватывает находку. Шкатулка необычайно тяжелая, непонятно - то ли из-за своего веса, то ли из-за того, что внутри. Пшеничного цвета дерево покрыто слоем лака, да только то тут, то там пристала земля, особенно много ее в резьбе на крышке.

- Заперта, - Пэт пытается заглянуть в маленькую замочную скважину. - А что, если это музыкальна шкатулка?

Она видела такие на витрине торговца диковинками. Однажды он даже завел одну из них, и Пэт увидела, как внутри, под музыку, на зеркальной глади кружится пара лебедей.

- Нам надо Авеля позвать, - заключает она, смотря на Кацерис. - Он-то ее точно откроет!

Отредактировано Присцилла Эдельвуд (2020-04-11 20:32:13)

Авель и не подозревал о находке своих сестер. Они, конечно, были близки, много ближе, чем остальные дети в этом приюте — хотя немало загнанных судьбою в угол одиночества привязывались к кому-то больше, чем к иным, — но это совершенно не значило, что они должны все время проводить вместе. Девчонки, например, после обеда куда-то исчезли, а вот он с мальчишками ошивался неподалеку от приюта, играя то  в чехарду, то в прятки, то в петанк. Правда, вместо шариков у них были просто камни, но это никому особо не мешало. Если ты действительно крутой игрок, у тебя уже давно припасены камешки почти круглой формы, которые ты или случайно нашел, или выменял или даже украл. Ловкач, к примеру, умудрился стащить у старьевщика целых два настоящих шара для игры в петанк — и теперь считался самым везучим из мальчишек.

Помимо этих невинных занятий было у мальчишек из приюта и кое-что, что, по всем правилам, должно было бы приводить присматривавших за ними нянек в ужас. Взобраться на вековой дуб, растущий в центре парка напротив, было проявлением настоящей храбрости. В основном из-за того, что за все время существования этой проверки на храбрость из поколения в поколение кто-то обязательно срывался и падал. В лучшем случае погибал, в худшем — оставался инвалидом и потом тоже погибал: от голода, нищеты, алкоголя или ножа. Они все с раннего детства знали, какая участь их ждет, и не питали особых иллюзий, четко разграничивая сказку и их настоящую жизнь.

Сидя на вершине дуба — на то он и Ловкач, чтобы взбираться на самый верх, утирая носы самым дерзким, и не только из приюта — в приюте все уже и так знали, что Новак может многое и с ним лучше не связываться, — а даже пришлым, тем, кто живет в темных узких переулках квартала и добывает пропитание, занимаясь темными делишками. Даже эти мальчишки знали и уважали Ловкача. Так вот, сидя на вершине дуба он заметил возвращающихся Кац и Пэт и поспешил вниз. Каждая ветка была знакома, каждый сучок сам словно лез под ногу — это было легко и просто: спуститься, спрыгнуть на землю с последней ветки и перекатиться по земле, гася инерцию приземления.

— Эй, Ловкач, ты куда?

Он поспешил им навстречу.

Отредактировано Авель Новак (2020-04-13 13:07:22)