РОЗАЛИ ПОРТЕР«Зелёный чай — чай, подвергнутый минимальной ферментации»

Руки её — нежные и мягкие, словно подушка, набитая перьями; взгляд её — расслабленный, добродушный и сладкий, словно зелёный чай, полный сахара. Слишком сладкий, некоторые скажут. Слишком сладкий, скажет она.

Она медлительная в жестах и движениях: никуда не спешит, всегда берёт нужное время, чтобы закончить дело. Но не опаздывает. Лишь неспешная — всё делает в плавном темпе. Ей нет куда бежать, сломя голову.

О, определённо: все знают Розали как добрую, нежную и мягкую женщину. Никто никогда не ставит под сомнение её чистое сердце — никому в голову и не приходит, что она может и вовсе быть хотя бы немного. Откуда же у неё могут быть какие мрачные мысли в голове? Откуда же у неё может быть тоска?

Казалось бы, лишь одно её присутствие рядом с хозяином смягчает его, делает атмосферу светлее и приятнее; способствует расслаблению.

Хозяину она нравится. Никто не уверен, чем она заслужила бытье личным помощником лорда Холта — сам он говорит, что то всё за ум, но за спиной перешептываются, поговаривают — он ей говорит сладкие слова, дарит ей подарки; пытается сыскать её внимания.

Она на это, как и всегда, всё всегда лишь мягко улыбается и высказывает благодарность. Этикет.

Розали никому не говорит, но когда он говорит: «У вас прекрасные руки», она представляет, как выдавливает ему ногтями глаза. Она никому не говорит — её мутит, каждый раз, словно в первый. Она никому не говорит, что он говорит: «Вы — женщина удивительной красоты», а она думает: «Мерзость» и сдавливает рвотные порывы внутри себя.

Она это никому не говорит.

Это и сказать-то страшно — Вещий только знает, что с ней сделают, коль узнали бы о том, в каких красках она представляет смерть своего хозяина и с какой горечью надеется на неё. Порою она закрывает глаза и просто представляет, как он умрёт. Иногда там, в её голове, она умирает и вместе с ним — но она и таким исходом довольна. Там она свободна, принадлежит только себе и себе. Блаженно.

Её побег из всего — книги. Любые: книги о растениях, книги о механизмах, художественные истории о небылицах — выдумки. Она никому и это не говорит, но порою, когда её пальцы поддевают очередную страницу книги, переворачивают её — она думает о том, что было раньше. До Вещего.

И корит себя за это. Наказывает себя за подобные мысли сама — расцарапывает себя там, где увидят лишь единицы. Когда она так думает — ей страшно от самой себя.

Владеет этикетом, умеет писать-читать и все остальные прелести литературной жизни. Ответственная; за года работы слугой приучилась практично и как можно лучше выполнять свою работу. Очень тяжело растревожить как-то едкими словами.

В физических навыках практически бесполезная: вес разыграться тут не очень позволяет.

Обладает особым пиететом к книгам и иногда даже пытается писать что-то свое — но никому не показывает и сразу же чуть ли не сжигает то, что получилось: ей не нравится всё творчество, что выходит из-под её рук.